— Садитесь, мистер Дрэйтон, — пригласил он.
Я оглянулся на Аманду, но она была в середине прохода и шла, не оборачиваясь. Наша близость в темноте уже начала казаться мне чем-то из области фантазии, чем-то, во что невозможно поверить даже при таком странном дневном свете. Я сел.
— Берите пончик. — Он протянул мне коробку.
Я покачал головой.
— Эта сахарная пудра — верная смерть. Хуже сигарет.
— Тогда возьмите два, — сказал он, рассмеявшись.
Я с удивлением обнаружил, что во мне тоже осталось немного смеха. Он выманил его из меня, и этим мне понравился. Я взял два пончика, и они оказались довольно приятными на вкус. После них я еще выкурил сигарету, хотя обычно не курю по утрам.
— Мне надо к сыну, — сказал я. — Он скоро проснется.
Миллер кивнул.
— Эти розовые жуки… — сказал он. — Все исчезли. И птицы. Хэнк Ваннерман сказал, что последняя ударилась в окно около четырех. Видимо, этот зверинец гораздо активнее, когда темно.
— Брент Нортон так бы не сказал, — заметил я. — И Норм.
Он снова кивнул, помолчал, потом закурил сигарету и взглянул на меня.
— Мы не можем здесь долго оставаться, Дрэйтон, — сказал он.
— Здесь полно еды. И есть что пить.
— Запасы к этому делу не имеют никакого отношения, как ты сам прекрасно понимаешь. Что мы будем делать, если одна из этих больших зверюг решит к нам вломиться? Вместо того, чтобы просто топать по ночам снаружи? Будем отгонять ее швабрами и угольной растопкой?
Конечно же, он был прав. Может быть, туман защищал нас в какой-то степени. Прятал. Но не исключено, что это ненадолго, и кроме того меня тревожили другие соображения. Мы пробыли в «Федерал Фудс» примерно восемнадцать часов, и я уже чувствовал, как что-то вроде летаргии охватывает меня, что-то очень похожее на оцепенение, которое я ощущал, заплыв слишком далеко. Хотелось остаться, не рисковать, продолжать заботиться о Билли («…и может быть, еще раз трахнуть Аманду Дамфрис посреди ночи», — прошептал голосок в голове), подождать, вдруг туман разойдется, и все станет по-прежнему.
То же самое я видел на других лицах, и мне пришло в голову, что сейчас в супермаркете есть люди, которые не уйдут отсюда ни при каких обстоятельствах. После того, что случилось, одна мысль о том, что нужно выйти за дверь, заморозит их.
Миллер следил, вероятно, как эти мысли отражаются на моем лице, потом сказал:
— Когда появился этот чертов туман, здесь было человек восемьдесят. Из этого количества вычти носильщика, Нортона, четверых, что были с ним и Смолли. Остается семьдесят три.
«А если вычесть еще двух солдат, что лежат теперь под мешками щенячьей кормежки, остается семьдесят один».
— Затем вычти людей, которые просто свихнулись, — продолжал он. Их человек десять-двенадцать. Скажем, десять. Остается шестьдесят три. Но… — Он поднял испачканный в сахарной пудре палец. — Из этих шестидесяти трех человек двадцать никуда не пойдут, даже если их тащить и толкать.
— И что это все доказывает?
— Что надо отсюда выбираться, вот и все. Я иду около полудня, я думаю. И собираюсь взять с собой столько людей, сколько пойдут. Я бы хотел, чтобы ты и твой парень пошли со мной.
— После того, что случилось с Нортоном?
— Нортон пошел, как баран на бойню. Это не означает, что я или люди, которые пойдут со мной, должны поступать так же.
— Как ты можешь этому помешать? У нас всего один пистолет.
— Хорошо хоть один есть. Но если нам удастся пройти через перекресток, может быть, мы попадем в «Спортмэнс Эксчейндж» на Мэйн-стрит. Там оружия более чем достаточно.
— Тут на одно «если» и на одно «может быть» больше чем нужно.
— Дрэйтон, — сказал он, — мы вообще попали в довольно сомнительную ситуацию.
Это у него легко сошло с языка, но у него не было маленького сына, о котором нужно заботиться.
— Слушай, давай пока все это оставим, о’кей? Я не очень много спал сегодня ночью, зато имел возможность о многом подумать. Хочешь, поделюсь?
— Конечно.
Он встал и потянулся.
— Пойдем пройдемся со мной к окну.
Мы прошли вдоль касс, около хлебных полок и остановились у одного из проемов.
— Все эти твари исчезли, — сказал дежуривший там мужчина.
Миллер хлопнул его по спине.
— Можешь сходить выпить кофе. Я постою за тебя.
— О’кей. Спасибо.
Он ушел, и мы с Миллером подошли к проему.
— Скажи мне, что ты там видишь, — попросил он.
Я посмотрел в окно. Очевидно, одна из летающих тварей опрокинула ночью мусорный бак, рассыпав по асфальту бумажки, банки и пластиковые стаканчики. Чуть дальше исчезал в тумане ряд ближайших к магазину автомашин. Больше я ничего не видел, и так ему и сказал.
— Вон тот голубой пикап «Шевроле» мой, — сказал он, указывая рукой, и я различил в тумане намек на что-то голубое. — Но если ты помнишь, вчера, когда ты подъезжал, стоянка была почти полна, не так ли?
Я взглянул на свой «Скаут», вспоминая, что мне удалось поставить машину близко к входу в магазин только потому, что кто-то освободил место, и кивнул.
— А теперь, Дрэйтон, — сказал Миллер, — присоединим к этому факту еще кое-что. Нортон и его четверка… Как ты их назвал?
— «Общество Верящих В Плоскую Землю».
— Отлично. Прямо в точку. Они выбрались, так? И прошли почти всю длину веревки, а потом мы услышали этот рев, словно там бродило целое стадо слонов. Так?
— Это не было похоже на слонов, — сказал я. — Скорее на…
«На что-то из доисторических болот», — просилось на язык, но я не хотел говорить этого Миллеру после того, как он хлопнул этого парня по спине и отослал пить кофе, словно тренер, выводящий игрока из большой игры. Я мог бы сказать это Олли, но не Миллеру.
— Я не знаю, на что, — закончил я тихо.
— Но, судя по звуку, это было что-то большое.
— Да, пожалуй. И я полагаю, это еще мягко сказано.
— Тогда почему мы не слышали, как бьются машины? Скрежет металла? Звон стекла?
— Ну потому что… — Я замолчал. — Не знаю.
— Они никак не могли все выбраться со стоянки до того, как нас тряхнуло, — сказал Миллер. — Я вот что думаю. Я думаю, мы не слышали этих звуков, потому что машин просто нет. Сквозь землю провалились, испарились, как хочешь… Если уж перекосило эти рамы, с полок все попадало… И городская сирена замолчала в тот же момент.
Я попытался представить себе половину автостоянки. Представил, как я иду и подхожу к свежему провалу в земле, где кончается асфальт с аккуратно расчерченными желтой краской местами для автомашин. Провал, склон или, может быть, бездонная пропасть, затянутая ровным белым туманом…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
